Блокбастер «Кавказ»Приэльбрусье, Чегетская поляна, позднее утро. Погода шепчет. Солнце светит, ветра нет. Над Эльбрусом не облачка, «Семерка» - как на открытке. Все блестит и искрится, как новый хрусталь. На пороге гостиницы «Чегет» сидит мужчина лет за 50 - по старым лыжникам не поймешь, сколько им лет - и пьет коньяк, прихлебывая из горлышка. Он в полном боевом обмундировании, в комбезе и в ботинках. Рядом, прислоненное к скамейке, стоит его транспортное средство – непонятный снаряд, похожий на доску, но с горнолыжными креплениями.
Такие вошли было в моду в конце 70-х. Называется «монолыжа». На ней крупно, масляной краской, выведено «old kozel». Всю прошлую неделю «старый козел» скакал без устали по всему Чегету с утра и до позднего вечера, в пургу и буран. А сейчас вот сидит и пьет коньяк, переводя взгляд с горных вершин на очередь, клубящуюся у «спарки». «Чего сидим, уважаемый? Денек-то какой!» «Да, денек ничего. Жаль, завершающий. Вечером уезжаю». Он никогда не скажет «последний» и ни за что не станет кататься в завершающий день своего очередного отпуска на Чегете. Таких отпусков у него здесь прошло штук 30, если не больше. «Old kozel» делает очередной глоток «Прасковейского», широким жестом протягивает бутылку: «Не желаете ли?». Долго смотрит на гору и произносит внезапно, чуть подсевшим голосом: «Отпустил, поганец!» Вечером он уедет, чтоб через год вернуться опять. Таких здесь немало, на старых и новых лыжах. На свете есть много гор, но тех кто побывал на Чегете, всегда тянет сюда, на 30-градусные крутяки, на 2-х метровые бугры под креслами старых подъемников. Снова и снова хочется оказаться здесь, побороться за выживание на невероятных склонах, под тяжелым, немигающим взглядом вечного Донгуз-Оруна. Второго такого места просто нет. Отсюда можно уехать, но вряд ли можно забыть.
Чегет. Король крутизныСторожилы и знатоки истории Чегета любят рассказывать легенду (или не легенду) о том, как когда-то, в конце 60-х, здесь хотели проводить зимнюю Олимпиаду и этапы Кубка мира по горным лыжам. Советский Союз гордился свежепостроенным курортом. Кресельные подъемники казались последним достижением техники, гостиницы «Иткол» и «Чегет» – чудом современной горной архитектуры. На северном склоне, в зарослях карликовых берез, прорубили узкую S-образную трассу. Потом ее назвали «Доллар» и теперь это место - легенда сама по себе. Протестировать гору пригласили знаменитого «про» из Австрии, Карла Шранца. Австриец покатался по склонам, и вечером на банкете, поднимая бокал с шампанским, с улыбкой сказал ответственным лицам из спорткомитета: «Прекрасная гора. Но соревноваться здесь могут только китайцы и русские. Китайцы, потому что их много, а русские, потому что они отчаянно храбры». И выпил за хозяев. Так что с Олимпиадой здесь не сложилось. Зато сложилось нечто совсем иное. На многие годы и десятилетия Приэльбрусье стало главным горнолыжным курортом СССР, с особой славой и мифологией. Это было не просто место отдыха, а скорей место паломничества. И каждый, вернувшись с Чегета, ходил с высоко поднятой головой. Можно было многое отдать за возможность обронить мимоходом в разговоре с «чайниками»: «Спускаюсь я как-то по Доллару…»
Здесь катались все. Тут собирался цвет страны, доценты с кандидатами, космонавты с академиками, знаменитые артисты и большие поэты.
На середине горы, в общей шеренге мелких кафешек возле «Ая», есть кафе «У Визбора». Здесь из динамиков всегда звучит его голос: «Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой…» Визбор одним из первых осваивал эту гору. Он навсегда остался здесь – в давних фото на стене, заботливо взятых в рамочку старой хозяйкой, в кадрах забытого фильма «Завтрак с видом на Эльбрус». Он там играл тренера. Забавно смотреть, как катается «тренер». Визбор лыжи любил, но профессионалом не был. Барды и сейчас приезжают сюда, покататься, попеть, потусоваться. Здесь по-прежнему случаются поэтические вечера, как не странно. «Пришли иные времена, мой друг» и беззаботное чегетское братство совковых времен, как не крути, уже в прошлом. Здесь многое в прошлом, кроме бугров и хичинов.
Чегет - все тот же, неукротимый, неповторимый, свирепый и загадочный. Лично мне он напоминает гигантский готический замок с крутыми стенами, множеством башен, закоулков и лабиринтов. Здесь можно запросто заблудится. Когда приходит непогода и видимости ноль, народ жмется к опорам, даже те, кто катается здесь годами. В непогоду на Чегете – страшновато. Когда ясно, впрочем, страшно тоже. Новички, которых нелегкая занесла на верхнюю станцию канатки, смотрят вниз и спрашивают с круглыми глазами: «А как же здесь ехать?» А вот так. Чегет кого хочешь научит ездить, если решишься направить лыжи вниз. Склонов положе, чем 30 градусов здесь просто нет. Круче - сколько угодно.
Для тех, кто здесь не был – краткий обзор местной топографии. Чегет не притворяется и не оставляет места для иллюзий. Прямо от поляны склоны круто бросаются вверх. Первая очередь – два полутора километровых кресла, парное и одиночное. На середине горы -пересадка. Еще одно кресло, еще километр отчаянного крутяка. На самом верху - единственный из оставшихся на Чегете бугелей, четырехсотметровый «Шагобан», по имени давнего владельца, первого частника на Чегете. Мир ему, хороший был человек. Суровый, но справедливый. Беспорядка не терпел, без очереди не пускал. Шагобан -единственное место на горе, где могут позаниматься новички. Относительно пологий склон, обращенный на север и вечно по уши забитый снегом. Приятное местечко. Здесь хорошо размять ноги, прежде чем ринуться вниз. Высота три тысячи двести. Здесь, наверху, живут лавинщики, и стоит кафе «У Марины». Деревянный сруб а ля рюс, прилепившийся к скалке на гребне. Здесь так сладко позагорать в хорошую погоду, особенно весной, когда девчата раздеваются до купальников. Очень бодрит и вдохновляет перед дальней дорогой. Вниз отсюда ведут три пути. На юг, на центр и на север. Два законных, последний - «нелегальный». Официально «Северный цирк» закрыт всегда, но об этом попозже.
Начнем с Центра. Это трасса под опорами. Верхняя часть под второй очередью канатки похожа на лысый лоб вождя мирового пролетариата. Уклон – под сорок, бугры – как холмы. Любимое место, чтобы поупражняться в могуле. Иногда, после доброй метели с ветерком, происходит чудо, бугры заносит, и наутро склон стоит гладкий и твердый, как после ратрака. Последних на Чегете не было отродясь. Считается, что им сюда просто не влезть. К обеду склон уже разбит, через день все возвращается на круги своя. Бугры на Чегете живут своей особенной жизнью, как барханы в пустыне. Их видно издалека, за много километров, с автомобильной трасы, что проходит по Баксанскому ущелью. Оттуда кажется, что у вся гора – в «гусиной коже». Ниже пересадки «Центр» выполаживается, но ненадолго. На границе леса – резкий перегиб, и дальше начинается уж вовсе невообразимый кросс по лесным прогалинам, похожим на обрывы. Здесь усталые чайники (а здесь в этой роли – почти все) бороздят поперек, и склон разрыт самым причудливым образом. В народе это место издавна называют «Армагеддон».
Стакан глинтвейна на поляне – и снова вверх, покой нам только снится. Погнали на «Юга», там раздолье, там тепло, если не дует, и можно покарвить. «Югов» целых три, «ближние», «средние» и «дальние». Если забраться совсем далеко, траверснув с самого верха от «Шагобана» на юг, получите трип километров на восемь. Среди бескрайних тамошних полей кружится голова от ощущения огромного пространства. Впечатление усиливает дикая стена Донгузоруна, прямо под которой вы и оказываетесь, спустившись в узкое ущелье Медвежьей реки. Она бежит у вас под ногами, ворча из-под толстой подушки снега и льда. Вверху ущелье пологое, хочется расслабиться, но дальше вас снова ожидают приключения и каскадерские трюки. Перед выходом на Чегетскую поляну ущелье резко валится вниз, причудливо изгибаясь и выставляя напоказ здоровенные клыки камней, обтертых водой и снегами. В самом крутом и узком месте лежит остов допотопного БТРа, неведомо как забравшегося сюда и оставшегося ржаветь навеки. Была когда-то «броня крепка и танки наши быстры». Отвесные стены ущелья внушают тоскливые мысли, но – бодрей, оно выведет вас на поляну и, отдышавшись, вы скажете себе: это было здорово.
«Севера» на Чегете - отдельная тема. В последние годы, в связи с тем, что идея фрирайда покоряет умы и сердца, все больше народу приезжает в Приэльбрусье исключительно ради того, чтобы покататься здесь. Выше «Шагобана» гребень идет вверх, на так называемую Балду и дальше, к самой вершине Чегет (ее полное название может поспорить длиной с именами бразильских футболистов). Ее стена нависает над поселком Терскол, периодически обрушивая на долину лавины разных калибров. Сами лавины, точнее, склоны, где они накапливаются, обстреливают из пушек после каждого серьезного снегопада. Место потрясающе красивое и по-настоящему опасное. Раньше, в советские времена, сюда попросту не пускали. Теперь Северный цирк – самое модное место на всем Кавказе. Вид из-под Балды заставит колотится сердце у любого, будь он трижды бывалым лыжником. Тут – совсем другие игры. Пятидесятиградусные целинные склоны пересекаются каскадами скал, за которыми – снова поля бездонной целины, а дальше – узкие и совсем уж отвесные скальные кулуары. Их названия – как условные шифры в разговорах посвященных: «Лавинный конус», «Мечта сноубордиста», «Гранде», «Погремушка» и даже «Слеза комсомолки». Те, кто катается здесь, люди в шлемах и на широких лыжах, зовут себя «райдеры». На «просто лыжников» эта публика глядит с нескрываемым превосходством. Я имею в виду «новобранцев фрирайда». Те, кто крут по-настоящему, ведут себя гораздо скромней. В Северный цирк они ездят на работу.
Вот уже несколько лет, как несколько лыжников ультра-класса, победители чемпионатов России по фрирайду, сколотили команду профессиональных гидов-фрирайдеров, инструкторов и спасателей и учат народ «лыжам больших гор». Кирилл Анисимов, Слава Рунич, Гоша Надежин, Юля Матвеева – их имена легко найти в сети, и это лучшие люди в здешних горах. «Покорять» Севера лучше под их чутким руководством. Многому научитесь, да и целы останетесь.
Эльбрус. Мистер космосХватило бы и Чегета, но есть ведь еще и Эльбрус. Эта гора описанию просто не поддается. Вершина Европы, 5642 метра над уровнем моря. Цифры и слова не могут передать невероятную, величественную и мрачную магию этого места. Белый двугорбый великан диктует погоду всему краю. И не только погоду. Без преувеличения – эта огромная гора с коварным нравом формирует весь моральный климат района, а может быть, и характер местных жителей. Вулкан, одним словом. Он тянет к себе как магнит. Сердца смертных трепещут при виде его величия, но при этом отчаянно рвутся наверх. Сюда не зарастает народная тропа со всего мира. Он кажется обманчиво доступным и не слишком крутым на вид, просто очень большая куча снега. Но каждый год в конце сезона здесь подсчитывают потери: 10-20 погибших за год – вот его обычная «норма». Эльбрус не шутит, это начинаешь чувствовать еще на канатке. Горняшка хватает уже на 3 км, а на 3900, на Гарабаши, где финиширует последняя, третья, очередь, может и затошнить с непривычки. На акклиматизацию уходит 3-5 дней. У кого какой организм и спортивная форма. Просторы необъятны, а вот само катание, я имею ввиду катание по трассам, довольно ограничено. По сравнению со всей горой освоен совсем крошечный участок, узкая полоса между скалами и телом ледника. Но и его хватает, чтобы отлично оттянуться. Перепад почти 3 км, общая длина спуска потянет на километров на 6-7. Если начать путешествовать вне трассы, то счет пойдет уже на десятки. Соваться на ледник наобум просто нельзя. Ледник ползет, ломается, чудовищные трещины закрыты снежными мостами – уйти и пропасть навсегда здесь проще простого. Поэтому отправляться в свободное плавание по Эльбрусу можно только с гидом. Хороший проводник устроит вам путешествие, которое вы будете видеть во снах до следующего сезона. На самом леднике открытые пространства просто «срывают крышу». Представление о реальности и чувство скорости совершенно теряется. Вы перестаете следить за лыжами. Ледник уходит вниз мягко перетекающими снежными волнами. Все растворятся в белом, и поворот радиусом метров двести кажется коротким… Есть и другие маршруты. От Гарабаши можно поехать налево, и по ущельем под Ледовой станцией и Пикетом №105 доехать до самого Терскола. Километров двадцать сплошной целины. На широких лыжах - просто сказка. Там нет ничьих следов, кроме ваших.
Основная масса народа катается по трассам. Людей здесь полно, на Эльбрус едут все, для кого Чегет слишком крут. В отличие от него освоенные трассы на Эльбрусе значительно проще и положе. Рельеф удивительный. Он чем то напоминает сноу-парк невероятных размеров. Долину пересекают гряды марен. Заваленные снегом, они образуют своеобразные природные хаф-пайпы. По границе ледника вдоль всей трассы нависают огромные карнизы. Хотите научится летать - все это к вашим услугам. Ратраков здесь много, но за выравниванием склона на горе их застать трудно. Основное занятие и заработок их владельцев – извоз народа дальше наверх, куда не дотягиваются линии канаток. На 4200, к «Приюту одиннадцати» и еще выше, на 4600, к скалам Пастухова. Стоит это удовольствие, соответственно, 400 и 600 рублей. Денег не жалко. Забравшись туда, ощущаешь себя в глубоком космосе. Если погода хороша, небо из голубого становится темно-синим, и под ногами у вас - весь Главный Кавказский хребет. Постоять, сфотографироваться и скорее вниз. Дышать здесь, если вы не альпинист, уже трудновато. Можно проводить взглядом вереницу фирмачей на скитурах, уходящую дальше вверх. Это публика здесь постоянно. Экстремалы со всей Европы и Америки постоянно прибывают сюда, с мечтой покорить высшую точку Старого континента. и поставить зачет в списке личных достижений. Ради этого надо неделю походить по горе вверх-вниз, пешком набирая высотную акклиматизацию. На вершину ходят уже не на лыжах, а в кошках. В районе 5 км снег сдувает совсем, там – огромные поля синего льда, звенящего на морозе, как бутылочное стекло. Съехать на лыжах с самого верха, как правило, просто невозможно.
Так что вернемся пониже и станем в очередь. Это еще одна, и не самая приятная «достопримечательность» Эльбруса. Пропускная способность маятниковой канатки - 80 человек в час. Кататься приезжают тысячи. В пик сезона можно так и простоять целый день. Два часа в одной очереди, два на второй. Помещения канатки, где скапливается народ перед посадкой, похожи на глухие бетонные склепы с обмерзлыми стенами, исписанными разнообразными и не всегда цензурными граффити. Настроение у людей в очередях соответствующее. Народу битком, присесть негде, ноги немеют в ботинках, раздражение накатывает волнами. К счастью, негатив имеет свойство растворяться в адреналине за время спуска. Вечером, откатавшись, думаешь: «Эльбрус стоит того, чтобы за него постоять».
Антон Яковина
Сообщение отредактировал Горец07: 15 January 2012 - 12:46
